После того, как Гилитиас уже оказался на ринге, заиграла музыкальная тема Голдберга, однако сам боец не появился. Борец за справедливость удивленно посмотрел на рампу, затем окинул взглядом зрительный зал, но и там мастер гарпунов не обнаружился. Обычные люди так же недоумевали, ведь им был обещан бой! Зрители уже начали было шептаться и кричать, что Голдберг струсил, как вдруг свет в зале стал куда слабее, а на экране титантрона появился человек в черной мантии, на голову которого был накинут капюшон. За ним невозможно было ничего разглядеть и казалось, что этот человек стоит в абсолютной пустоте. Многие уже узнали этого рестлера и теперь недоумевали, что же ему нужно. Боец не заставил их долго ждать и заговорил:
- Судьба. Сила, в коей нет ни света, ни тьмы, с коей приходится мириться и Раю, и Аду. Ее боятся, ее презирают, ее не признают. Некоторые даже бросают ей вызов. Одни одержимы собственным безумием, другие - амбициями и жаждой власти, третьи же… Третьи - самые опасные, они зовут себя борцами справедливости и жаждут перекроить старуху-Судьбу по своему вкусу, выставив слабых победителями, а сильных - проигравшими, - неизвестный расхохотался. - Ты, Гилитиас, один из таких, верно? Что же, кто я такой, чтобы винить тебя? Однако сегодня ты преступил опасную черту. Ты собрался на бой с ним!
Едва произнеся это, рестлер развернулся, и, о чудо, оказался Фаустом. За ворот он держал никого иного, как пропавшего Голдберга. На последнего невозможно было взглянуть без жалости - все лицо его было в кровоподтеках, а под левым глазом красовался сочный фингал. Сам мастер гарпунного дела был без сознания. Насладившись вдоволь неоднозначной реакцией публики, посланник Ада продолжил:
- Неужели ты решил пойти против того, кого твоя хваленная справедливость поклялась защищать? Нет, такое попросту немыслимо! Ты ведь не исчадие Тартара, верно? - на лице Фауста появилась злая ухмылка. - Однажды ты помог мне, но это не спасет тебя от наказание, кое ты в полной мере должен понести. Я стану твоим сегодняшним соперником, и я выбью из тебя всю эту спесь, всю твою веру в силу, которой даже не существует! Покайся, ибо я уже здесь...
Продавший душу с силой ударил Голдберга головой об пол, так что раздался характерный глухой звук. Удовлетворенно хмыкнув, Фауст поднял руку с посохом вверх и возвестил:
- Договор все еще в силе!
После этого рестлер опустил свое оружие, причем невозможно было определить - опустилось оно на землю или же на голову лысого бойца. Наконец, экран погас, и под дьявольский хохот на титантроне проступила кроваво-красная пентаграмма. Уже через пару мгновений исчезла и она, свет в зале полностью пропал, чтобы восстановиться лишь секунд через десять.
К тому моменту, как все пришло в норму, положение Гилитиаса было куда хуже, чем до этого - он лежал на ринге, схватившись за живот, а над ним всем своим весом нависал Фауст. В руке он держал свой верный посох, которым, очевидно, и ударил своего соперника.